-
- Область деятельности: производство модульных напольных покрытий из полимеров и производство пресс-форм для литья пластмасс под давлением.
- Сайт: www.plastfactor.com
- Оборот компании: в 2013 — 192,18 млн.,
в 2014 — 159,72 млн.,
в 2015 — 217,86 млн.,
в 2016 — 299,48 млн.,
в 2017 — 306,46 млн.,
в 2018 — 342,65 млн. - Личная прибыль: сейчас 12-13 млн., с момента прохождения «Усилителя» в 2011 году личная прибыль выросла в 5 раз.
Программа: Усилитель мощности руководителя
Рост: личная прибыль выросла в 5 раз
«Усилитель мощности руководителя — самая эффективная инвестиция, которая была сделана мною в жизни»
Наш с братом взрослый бизнес начался с производства обувной подошвы. Для этого в гараже мы собрали самодельный аппарат, в Армавире на заводе у шабашников заказали пресс-формы, купили мешок дробленой изоляции проводов из ПВХ, и процесс пошел. Руководил нами сосед, который и предложил эту идею, а мы проинвестировали накопленные нами 500 долларов.
На тот момент почти никто в Ростове не делал подошву и спрос был отличный. Сначала мы сами делали все: и покупали сырье, и работали на станке, и развозили подошву, и продавали по клиентам. Уже через месяц наняли первого сотрудника и радовались этому как дети. Теперь мы крутые, на нас уже работают люди, и мы платим им деньги! Эту радость трудно понять тем, кто не жил в Советском Союзе и не проходил в школе историю Революции, биографию Ленина и прочие бессмертные истины. «Капиталисты херовы», — так среагировала на новость о наших успехах бабушка Фрося.
Мы вкалывали за четверых, нас грели мечты о большом бизнесе, который позволит по-настоящему разбогатеть.
Бизнес рос, через три года мы уже создали компанию, в которой работало несколько человек.
Но не дремали и конкуренты, не мы одни оказались такими умными. Нам приходилось постоянно искать способ стать лучше. И однажды этот способ сам упал в наши руки…
Пожилой армянин заехал к нам в цех на белом джипе. Лениво оглядевшись, попросил, чтобы к нему вышел хозяин. Позвали меня. Армянин спросил, не нужен ли нам ТЭП?
— А что это? — спросил я.
— Ну, такое сырье для подошвы. Как ПВХ, только лучше.
— Что может быть лучше ПВХ? — удивился я, но согласился попробовать.
Нам был выдан один мешок 25 кг в прекрасной белой упаковке с надписями на английском.
Одна эта упаковка была круче всего нашего цеха. Мы с трепетом вскрыли это заграничное чудо, в нем лежали красивые и ровные гранулы желтоватого цвета. Сейчас для определения твердости материала пользуются твердомерами. Тогда же все крутые обувщики вроде нас проверяли твердость сырья путем раскусывания гранулы. Мы с видом знатоков сунули в рты по грануле и, подкатив глаза, выдали заключение: очень мягкий материал.
Хорошо это или плохо пока было неясно.
Термоэластопласт (ТЭП)
Пора было приступать к станочным испытаниям. У нас это называется «пролить сырье». Мы пролили и огорчились: подошва выглядела безобразно, вся в разводах, и она разваливалась в руках. Но не могло же в такой прекрасной упаковке лежать дерьмо?! Мы настойчиво продолжали эксперименты, меняя температуру и время остывания. Когда мешок закончился, мы передрабливали полученную подошву и вновь направляли в станок. Через какое-то время, довольно неожиданно для нас, качество стало улучшаться, как будто сырье привыкало к нам.
Вроде мы ничего не меняли, а подошва становилась все лучше и лучше, пока не дошла до совершенного идеала. Она стала выглядеть гораздо лучше, чем из ПВХ: благородно-матового оттенка, прекрасной упругости и прочности. Вау! Мы ликовали.
Только позднее мы поняли, почему подошва стала улучшаться: просто нагрелись пресс-формы. Это стало нашим главным Ноу-Хау. Мы начали разогревать пресс-формы перед работой, а не охлаждать их, как делали всегда и как продолжали делать наши конкуренты. Этот простой рецепт и обеспечил наше преимущество на ближайшие пару лет.
Когда армянин приехал к нам с вопросом «ну как?», мы изо всех сил делали вид, что это сырье как сырье, дороже чем за ПВХ платить не будем. Дороже, как оказалось, и не надо. Его удовлетворила наша цена и он назвал адрес, куда приезжать за ним.
Дом его был в Нахичевани, районе Ростова, который раньше был армянским поселением. Во дворе стоял 40-футовый морской контейнер, доверху набитый мешками с заграничным чудо-материалом. Так много сырья я тогда в своей жизни не видел, это было невероятное богатство. Тогда легче было раздобыть мешок черной икры в Таганроге у браконьеров, чем мешок такого сырья.
Я растеряно смотрел на это богатство, у меня не было денег даже на малую часть его. «Ты не беспокойся», — сказал армянин — «приезжай хоть каждый день, бери хоть по одному мешку, никуда оно от тебя не денется».
И началась эпоха процветания. Каждый день на наших жигулях ВАЗ-2104 я приезжал к нему в Нахичевань, загружал мешки с сырьем, на сколько хватало денег. Затем вез сырье в цех и грузил готовую подошву. Подошву развозил по клиентам и собирал деньги, готовясь к новому циклу.
Подошва очень нравилась клиентам, но была одна проблема: она плохо приклеивалась. Нам пришлось найти в НИИ химии ученого, который разработал клей специально для ТЭПа.
Отбоя от клиентов не было. Наш цех работал круглосуточно, зарплату мы выдавали ежедневно, сразу по окончании смены. Сколько сделал — за столько и получил. Рабочие были местными пацанами, с которыми в детстве мы бегали на Дон купаться. С дисциплиной были жуткие проблемы.
С проблемами мы справлялись, и клиенты прибавлялись. Утром, примерно с 6 часов они уже съезжались к цеху и ожидали открытия. Подошвы на всех не хватало и за сделанное за ночь шла жесткая конкуренция. Мы с братом утром с опаской приходили в цех и пересчитывали подошву. Если ее было мало — хватались за голову. Как будем отбиваться от взбешенных клиентов, которые с утра уже пару часов ждут перед цехом в своих машинах? Тяготы этого труда компенсировали пачки денег, которые мы приносили домой. Кстати, о существовании налогов мы тогда не подозревали. Вместо налоговых инспекторов работали бандиты и милиционеры.
Одним из наших покупателей оказалась одноклассница брата. Конечно, она, пользуясь связями, пыталась обойти очередь. Мы принимали ее заказ в цеху, брали деньги, а подошву выносили в мешках через соседский двор и выставляли на дороге. Она подбирала эти мешки по пути. Это была практически контрабанда! Мы боялись разоблачения, как будто эта подошва была ворованной. Но гнев клиентов, которым не хватило подошвы, был бы страшен!
Я их прекрасно понимаю: у каждого из них в цеху сидели сапожники с заготовками. Не хватало только подошвы. Сапожники требовали работу и зарплату. Их клиенты тоже требовали обувь. Они требовали подошву у нас.
Через год у нас уже был магазин, начальник производства, несколько станков и два цеха, которые мы арендовали. Очереди оставались, но мы сумели сделать обслуживание лучше — принимали заказы заранее и выдавали их в назначенное время. Наш бизнес принимал формы нормальной организации и мы этим гордились. Хотя до секретарши и служебного автомобиля было еще далеко.
Наше благополучие зиждилось на том самом 40-футовом контейнере ТЭПа. Я продолжал ездить к армянину каждый день и забирать сырье. С тревогой наблюдал, как задняя стенка контейнера становилась все ближе, сырья становилось все меньше.
Когда я спрашивал хозяина, где он взял это сырье, он отвечал, что на разорившейся советской обувной фабрике. Там его полно, и я могу не беспокоиться. Что за фабрика, он не говорил, и нам оставалось только надеяться, что этот источник чудесного сырья нескончаем.
Однажды наступил день, когда я забрал из контейнера последний мешок. Расплатился с хозяином и вопросительно посмотрел на него. Тот буднично сообщил, что он узнавал, на фабрике сырья больше не осталось. Что??? Как так??? Он что, ничего не понимает??? Почему только сейчас сказал??? *****!!!!! Как нам дальше жить???
Но все мои вопли прозвучали, во-первых, мысленно, а во-вторых, в закрытую дверь богатого дома армянина. Нужно было срочно искать спасение.
Как и все бизнесмены, за спасением я полетел в Москву.
Где искать ТЭП, не было ни малейшей идеи. Но не было и другого пути. Я должен был или вернуться с ТЭПом или не возвращаться вовсе.
В Москве я снял номер в Измайлово Альфа, купил толстенный справочник «Желтые страницы» и засел перед телефоном с дисковым номеронабирателем.
Два дня я обзванивал все московские фирмы, которые поставляли химию, пластмассы, инструменты, оборудование для литья пластмасс, пластмассовые изделия — все, что могло иметь хоть какое-то отношение к ТЭПу. Самым частым ответом было «А что это?», или просто «Нет». И вот, о, чудо! Одна милая девушка ответила: «Да, мы можем поставить вам фуру ТЭПа», и назвала цену. Цена была втрое выше той, по которой мы закупали у армянина.
— А что за ТЭП? Чье производство? — сумничал я.
— Из Твери, — ответила девушка.
Бинго! Она практически сдала мне своего поставщика. За пять минут собрав вещи я рванул на вокзал.
В Твери я оказался через несколько часов, был уже вечер. Нашел гостиницу поблизости и завалился спать. Наутро приступил к исследованию. «Желтых страниц» или похожих справочников не нашел. Пришлось расспрашивать всех подряд, включая горничных. Кто-то вспомнил, что самый крупный в Твери химический завод называется «Химволокно» и я рванул туда. На «Химволокне» оказалась строгая пропускная система и вахтер отказался пускать меня в отдел сбыта. Еще он сказал что никакого ТЭПа здесь не производят, что в Твери три химических комбината, и мне следует поискать в других.
Следующим оказался комбинат «Искож». Там, к счастью, мне и не пришлось проникать в отдел сбыта. Вахтер сказал: «ТЭП? Это не мы делаем, это вот они», и указал пальцем на соседнее здание. Не веря своей удаче, я зашел туда, здесь была контора завода «Солигран».
Ура! Это был самый настоящий завод, который выпускал самый настоящий ТЭП. Мне показали образцы ТЭПа, объяснили, что это за материал, его свойства. Помогли подобрать нужную марку и провели экскурсию по заводу. Мы и дальше будем процветать вечно!
Но не все оказалось так просто. Я сказал, что готов купить десять тонн ТЭПа, мне ответили: «Отлично! Вот наши реквизиты, оплачивайте банковским переводом». Что? Каким еще банковским переводом? Да я в банке ни разу в жизни не бывал! Вот у меня есть деньги, просто возьмите их, а мне отдайте мой ТЭП! У нас не было ни фирмы, ни расчетного счета, ни бухгалтера. Я даже не понимал смысла половины слов, которые они говорили в отношении оплаты.
Они сказали, что со всеми проблемами мне поможет разобраться их финансовый представитель, и познакомили с ним. Финансовый Представитель! Каково звучит?! Сам факт, что я разговариваю с Финансовым Представителем о финансах поднимал мой статус в собственных глазах.
Кроме названия должности в нем не оказалось ничего загадочного, обыкновенный толковый мужик. Он мне разъяснил, что у завода расчетный счет находится в банке Якиманка в Москве. Если я хочу оплатить наличными, значит, мне придется привезти их в этот банк и сдать в кассу. Я могу не беспокоиться, он поможет это сделать. Мы договорились встретиться с ним в банке через два дня.
Для тех, кто не пробовал, сообщу, что привезти наличные в Москву — это был тот еще фокус! В пути тебя подстерегало множество трудностей. Трудность первая — служба безопасности аэропорта вылета. Это сейчас они проверяют, не провезешь ли ты что-либо опасное, а раньше проверяли, не везешь ли ты что-либо нужное им, например, деньги. Если на сканере обнаруживали в ручной клади много бумаги, тебя приглашали в кабинку досмотра и там объявляли о тарифе минимум 10% за беспрепятственный провоз наличных. Я на этот развод не попадал лично, но мои знакомые попадали. Пытаться провезти наличные в багаже было верхом безрассудства. Грузчики аэропорта рылись в багаже, как в личных вещах.
Вторая трудность — это бандиты в московских аэропортах. Приходилось быть крайне осторожным. Например, подходил таксист и говорил: «Брат, машина до метро. Одного пассажира не хватает, поехали за полцены». Неосторожно согласившийся оказывался на заднем сидении между двумя амбалами, и два впереди. Твой багаж грубо обыскивался, и тебя выставляли из машины на обочине вне зависимости от результатов «досмотра».
Были у них и более изысканные способы отъема денег. Таксист останавливался на заправке, один пассажир выходил в туалет и «забывал» пачку денег на переднем сидении. Таксист предлагал тебе разделить удачу пополам и пытался всучить тебе деньги. Независимо от того, взял ты деньги или нет, пассажир возвращался и «вспоминал» о пропаже. Таксист раскаивался и отдавал деньги с извинениями, но их, по утверждению пассажира, не хватало. Тогда в приступе честности, таксист выворачивал свои карманы и показывал, что у него только несколько купюр другого достоинства. Тогда все просили вывернуть карманы тебя. Если ты по наивности соглашался, найденные у тебя деньги оказывались «как раз вытащенными из той пачки». Если не соглашался, это делали без согласия с тем же результатом. В этот момент раскаиваться было поздно. Я ездил в такси из аэропорта только если ценностей с собой не было.
Дважды, когда я шел с сумками из аэропорта на автобусную остановку, мне под ноги выпадала пачка денег из кармана впереди идущего человека. Я аккуратно перешагивал ее и продолжал свой путь, успевая подметить наблюдающего сбоку человека, двоих будущих «свидетелей» позади и напарника, шедшего параллельным курсом. Это были «куклы» (пачки фальшивок), задачей которых была легализация обыска жадного до халявы лоха.
Но самую большую опасность представляли собой милиционеры в московских аэропортах. Это были голодные и вороватые хищники, у которых была власть обыскать тебя, не прибегая к сложным трюкам, которые изобретали бандиты. Меня обыскивали неоднократно, но, к счастью, ума у них было намного меньше, чем жадности. Пару раз они не могли найти деньги в сумке, в которой тщательно рылись.
Хочу похвастать, что я изобрел гениальный антиментовский трюк для сохранения денег. Сейчас его могу раскрыть под ваши аплодисменты: на дно сумки я всегда клал толстые журналы или рекламные проспекты из плотного картона. Складывал их так, что страницы были направлены внутрь друг друга. Между страницами вкладывал деньги. Их нельзя было обнаружить, приподнимая буклеты или журналы с краев: деньги всегда оказывались внутри между страниц. Этот трюк спасал меня дважды.
Я был в Твери, деньги были нужны в Москве. Я позвонил и попросил своего папу привезти деньги в банк на Якиманке. По телефону пытался проинструктировать его о способах перевоза, но он только отмахнулся — яйца курицу не учат!
В условленное время я прибыл в банк. Это был первый банк в моей жизни, кроме Сбера, естественно, в который я попал. На входе стояли охранники, один из них вежливо открыл мне двери. Охранники были одеты лучше, чем я, как, впрочем, и все там присутствующие. В помещениях была дорогая офисная отделка, все сияло роскошью и чистотой. Я чувствовал себя не в своей тарелке.
Внутри ждал финансовый представитель завода. Он помог мне заполнить ордер на внесение наличных на счет, и мы заняли очередь в кассу, дожидаясь папу. В очереди с нами стояли ухоженные дамы и господа, от них пахло дорогим парфюмом и богатством.
Папа явился точно вовремя, когда подошла наша очередь. Когда он зашел в кассовый зал, все взоры устремились на него — он абсолютно контрастировал с обстановкой. На улице была плюсовая температура, а он был одет в огромную теплую зимнюю куртку молодежного стиля, мы их тогда называли «дутыш». Зимние теплые сапоги были нормальными для прогулок по Ростову, возможно, даже для окраин Москвы, но здесь они выглядели грязными и нелепыми. Вязаная шапочка завершала странный образ.
Я в изумлении смотрел на него и готовил гневную отповедь, которую ему выскажу, когда мы выйдем из банка. Начиналась она, конечно, словами «Ты что меня позоришь?». Но, как оказалось, представление только начиналось.
Папа снял куртку и начал с треском отрывать фальшивую подкладку. К ней с обратной стороны оказались пришиты пачки купюр. Купюры были мятые, старые и разного достоинства. В пачках они были вперемешку. Дамы и господа с любопытством разглядывали нас, а финансовый представитель внезапно испарился. Наверное, не хотел, чтобы кто-то решил, что он с нами заодно. Папа достал заранее приготовленный нож и начал отрезать пачки денег от подкладки и складывать их перед кассиром.
Кассир сидела в ступоре, не шевелясь и не произнося ни слова. Через минуту созерцания осознала происходящее и сказала нам:
«Раскладывайте!».
— Как раскладывать? — не понял я.
— Покупюрно! — ответила кассир и показала, что в пачке деньги должны быть не только одного достоинства, но и лежать одной стороной кверху.
— Издеваетесь? — не поверил я.
— Нет. — ответила она.
И мы с папой приступили к раскладыванию этой кучи денег. Никогда прежде я не предполагал, что может иметь значение то, как и какие купюры лежат в пачке денег. Всем пацанам-обувщикам, с которыми я рассчитывался, и тому пожилому армянину было глубоко на это наплевать. Деньги есть деньги, лишь бы их было достаточно.
Процедура по раскладыванию денег заняла около двадцати минут, кассир подключилась и помогала нам. О чем думала очередь, не имею понятия, но никто не возмущался, терпеливо ждали. Если бы в то время были смартфоны и соцсети, я бы несомненно прочитал историю в интернете про нас и посмотрел на фотографии.
Но, к счастью, эпоха цифровой революции наступила позднее.
С тех пор я научился раскладывать деньги в пачках правильно.
Затем понял, что каждый раз летать в Москву, чтобы заплатить за ТЭП, неразумно. Мы с братом учредили фирму и открыли расчетный счет, с которого перечисляли деньги поставщикам. Наняли бухгалтера и начали платить налоги. Начали заключать договора и получать кредиты. Научились импортировать и экспортировать, и многому, многому другому. И ТЭП, который мы покупали в Твери, превращался в подошвы, обувь на которых носили по всей России.
Однажды, спустя несколько лет, на одной из Московских улиц зимой я обнаружил отпечаток нашей подошвы. Той самой, дизайн которой мы разработали с братом и продали ее около миллиона пар. Той самой, которая пользовалась огромным спросом потому, что делалась из отличного ТЭПа.
Сейчас мы производим широкую линейку напольных покрытий. Делаем промышленные, грязезащитные, противоскользящие, уличные, дренажные, спортивные покрытия и даже массажные коврики.
Завод ПластФактор, г. Ростов-на-Дону
Мою историю можно рассказывать долго с многочисленными, порой не самыми приятными, подробностями.
Был также период, когда у меня было затяжное падение продаж, количество долгов превышало стоимость всего имущества, задержки по зарплате на 2 месяца. Каждый вечер пил алкоголь. Вес был на 12 кг больше, чем сейчас.
Я искал в интернете решение проблем, наткнулся на сайт Академии Вадима Мальчикова, изучил все статьи Вадима, и решил пройти «Усилитель мощности руководителя». На программу собрал почти все оставшиеся деньги, шел ва-банк: или выпутаюсь, или разорюсь.
После Усилителя сменил половину руководящего состава компании.
Также изменил принципы подбора сотрудников, начал лично действовать более активно и с намерением, стал эффективнее. Компания начала стремительно расти.
Сейчас ПластФактор — очень мощная, умная и быстро растущая компания. Я чувствую себя способным продолжать ускорять развитие и увеличивать масштабы деятельности. Компания работает в большой степени самостоятельно благодаря внедренной Административной технологии. У меня есть возможность заниматься другими проектами.
2018 год
В прошлом году открыл новый совместный российско-китайский завод по производству пресс-форм «Ростовский завод пресс-форм». В этом году открою совместный завод по производству фильтровального оборудования. Уже работаю над следующим проектом, который буду запускать в 2020 году.
Программа «Усилитель мощности руководителя» — самая эффективная инвестиция, которая была сделана мною в жизни. Если бы в 2011 году я не рискнул и не пошел на нее, отдав огромные тогда для меня деньги, я бы находился в гораздо худшем состоянии.
С Усилителя начался мой подъем.
С семьей
